УЖИН ПОД АБАЖУРОМ

С некоторых пор по субботам, часам к пяти вечера, к нам с Ниной стал приходить Анатолий. Он приносит кое-какие деликатесы, я к этому времени готовлю что-нибудь из горячего, и все втроем мы садимся за круглый кухонный стол, освещенный лампой под большим красным абажуром.
Нина - это моя, почти уже взрослая, дочь. Ей шестнадцать лет, она заканчивает школу. Анатолий  ее отец. За ужином мы беседуем в основном о школьных успехах Нины и об ее будущем, иногда о делах на работе у меня и у Анатолия. Со стороны  обычная семья, сцементированная единственным горячо любимым ребенком. Но я-то знаю, что круглый стол не сглаживает острые углы наших взаимоотношений. Думаю, это понимает и Анатолий.
А Нина… Честно говоря, я до сих пор не знаю, как моя почти взрослая дочь относится к своему отцу, к его визитам. Пыталась не раз спросить ее об этом и каждый раз слышала равнодушное: «Да пусть ходит».
Что поделаешь, трудный возраст. По-настоящему волнует меня другое. Объявился отец, который, вроде бы, неплохо зарабатывает, и у Нины постепенно появились плеер, видеомагнитофон, модный рюкзачок. Не разбаловалась бы у меня дочка. Успокаивает одно: сама она ни разу ничего у него не попросила.

«МЫ НИКУДА НЕ ПОЙДЕМ...»

Нина родилась, когда мне было тридцать лет. Я любила Анатолия. Думаю, он меня тоже, потому что, когда я сообщила ему, что беременна, он сказал: «Пойдем и подадим заявление в загс». Назначили день. Я волновалась, не верила, что он действительно решился оформить со мной отношения. Ведь он был на восемь лет моложе меня, еще даже вуз не закончил.
Наступил день, когда мы должны были пойти в загс. Я сидела перед зеркалом и заканчивала макияж, когда он пришел. Встал за моей спиной, поцеловал в шею, немного понаблюдал, как я подвожу брови, и вдруг тихо так сказал: «Мы никуда не пойдем». Я замерла. Почему не заревела тогда, не закатила истерики? Наверное, потому что была уже не одна. Не отводя глаз от зеркала, так же тихо спросила: «Почему?». Он отошел и повернулся к окну, видимо, не хотел, чтобы я видела его лицо. «Мама сказала, что нельзя жениться, не закончив институт, не имея работы». Он явно не договаривал. Наверняка, говорились и другие слова: «Как?! Она почти на десять лет старше тебя. Подумай, что будет лет через пятнадцать. Ты еще молодой, а она… Вам все равно не жить вместе, зато алименты придется платить каждый месяц. Знаешь, сколько? Почти ползарплаты!»

КЛЮЧИ НА КОМОДЕ

Он оказался слабым человеком. Наверное, я могла надавить на него, и мы все же пошли бы в загс. Но что-то остановило меня. Не люблю просить. Да еще в подсознании сработало: я вынашиваю его ребенка, когда Толик увидит своего только что родившегося сына или дочку, он не устоит, вернется. Смешно, какой я тогда была наивной, а ведь прожила к тому времени треть жизни!

Анатолий навещал меня во время моей беременности. Но чем больше становился у меня живот, тем реже появлялся. В роддом меня отвезла мама. А встречали оттуда мои родители и двоюродный брат. В квартиру я зашла первая, держа в руках белый конверт с большим розовым бантом. И первое, что увидела в прихожей - ключи на комоде. Толины ключи от моей квартиры! Значит, пока я была в роддоме, он приходил сюда. И только для того, чтобы вернуть ключи, таким образом дав понять, что между нами все кончилось. Ни записки, ни какой-нибудь игрушки для малютки.

Меня пронзила сильная душевная боль. И тут же отступила, потому что моя дочка зашлась в громком плаче. Нужно было сменить пеленки, а в роддоме никто не показал мне, как нужно пеленать младенца. Мама же моя просто забыла, как это делается… И мы с ужасом смотрели на орущий пакет: развернем его, а сумеем ли правильно запомнить, как и куда заворачивать углы пеленок, чтобы снова спеленать нашу девочку? С этого момента вся моя жизнь была посвящена дочери.

Мой статус: мать-одиночка. Прямо скажу, тяжелый это крест. Спасибо родителям, дорогим моим еще работающим пенсионерам. Что бы делала без них я, учительница начальных классов? Первое время я иногда вспоминала Толика, хотя старательно выжигала его из памяти. Просто невольно вдруг думалось: вот бы увидел он, как у Нинули прорезался первый зубик, как она сделала первый шажок, какой красивый бант я впервые и с большим трудом укрепила в ее чуть отросших волосах… Но потом он как-то незаметно ушел из памяти. И мы с дочкой зажили вдвоем. Нина росла умненькой, ласковой девочкой. Было, конечно, много всякого, но по большей части хорошего.

ЗВОНОК ИЗ ПРОШЛОГО

И вдруг однажды, Нине уже исполнилось пятнадцать, телефонный звонок: "Это Анатолий. Мне нужно поговорить с тобой. Ты могла бы встретиться со мной?" «Зачем? Через столько лет! Нет, не хочу». Наверное, мне следовало бы ответить именно так, по-честному. Но я согласилась. Сильнее бабьего любопытства, ей-богу, ничего на свете нет.

Мы встретились. Меня поразило, что он здорово сдал за эти пятнадцать лет. Кто сказал, что женщины стареют раньше мужчин? Но выглядел вполне респектабельно. Сначала каждый рассказал о себе. Анатолий окончил институт, нашел хорошую работу и успешно продвигается по ней. Женился. Сыну восемь лет. О себе мне рассказывать было почти нечего: работаю все там же, родители, слава Богу, живы, дочку вот воспитываю.

- Какая она? - спросил он.
- Обыкновенная. Но для меня самая лучшая.
- А я… Видишь ли, я теперь верующий. Недавно на исповеди покаялся, что у меня внебрачный ребенок. И батюшка сказал, что большой грех совершаю, не помогая ему. Можно я буду приходить к вам?

Я на какое-то время онемела. Где он был эти годы? Ни разу не пришел, не позвонил. А я из кожи вон лезла, чтобы накормить дочь, одеть ее, чтобы она могла заниматься в музыкальной школе.
Мне и сейчас трудно, Нине еще школу заканчивать, поступать в институт. Уж как-нибудь справлюсь и без его помощи. Вот что кричала моя душа, а может, не душа, а обида, гордыня. Возможно, я бы все ему это тогда в лицо и бросила, если бы не упомянул он о Боге. Я ведь сама верующая.
- Хорошо, приходи.

Я СТАЛА СИЛЬНОЙ

И вот уже полгода почти каждую субботу Анатолий приходит к нам, и мы втроем ужинаем за круглым столом. Несколько раз он приглашал Нину в музеи, на экскурсии. Но, видимо, Нине уже интереснее проводить время со сверстниками, чем с кем-то из родителей, и она скоро отказалась от культпоходов с отцом. Но, быть может, она чувствует, что отец общается с ней не по зову сердца, а потому что батюшка в церкви сказал… Ведь он никогда не рассказывает нам о своей семье, сыне, ни разу не предложил Нине познакомиться с братом. Его жена, думаю, даже не догадывается, где пропадает муж по субботним вечерам. Слабый человек…

О многом я думаю, сидя за одним столом с дочкой и бывшим возлюбленным. О том, почему, забеременев, ни разу не подумала об аборте. Бог уберег. Мне было тогда под тридцать, но я не ставила цели  родить ребенка для себя, как это делают многие взрослые незамужние женщины.
Думаю, как сложатся у Анатолия отношения с дочерью, удастся ли ему доказать, что он нужен ей? Препятствовать ему не буду. В жизни всякое может случиться, и лишняя дружеская поддержка не помешает моей дочке.
Задаю себе вопрос, счастлива ли я? И отвечаю: да, пусть женское счастье и обошло меня стороной. Счастлива потому, что у меня есть чудесная дочь. Я все еще ловлю на себе заинтересованные взгляды мужчин. Иной раз задумаюсь, а что если Анатолий разведется с женой, приму ли я его? Даже лет пять назад я, наверное, обрадовалась бы такому повороту. Но сегодня - нет. Я настолько стала сильной, что могу позволить себе строить отношения с мужчиной только на основе любви, несмотря на то, что во многом нуждаюсь, и удачное замужество решило бы многие мои проблемы. А Анатолия я давно уже не люблю…