КОМАНДОР ПОСЛЕДНИХ ПИОНЕРОВ

Владислав Крапивин — любимый писатель нескольких поколений советских детей. Журналы «Пионер» с его повестями зачитывали до дыр, прямо на уроках, прячась от взглядов учителей на «камчатке». К слову, обитали там не только распоследние двоечники.

Ребячий отряд «Каравелла»
Сам Владислав Петрович никогда не сортировал ребятню на отличников и троечников в пользу первых. Напротив, в его книгах, когда-то выходивших миллионными тиражами, а в последние годы едва не ставших библиографической редкостью (благо сегодня несколько российских издательств вновь взялись публиковать произведения Крапивина), особая симпатия всегда чувствовалась именно к тем, для кого «тройбан» в дневнике — совсем не повод доставать платок и утыкаться в него конопатым носом.
У «крапивинских мальчишек» никаких носовых платков в карманах сроду и не было. Зато чего там только не найти: те самые «линейки и батарейки», «пружинки и картинки», вплоть до миниатюрной модели Вселенной. Ведь в книгах Крапивина ребята с нашего двора — всегда немножко другие. Пронзительно реалистичные и сказочные одновременно...
В нынешнем сентябре в подмосковном поселке Ногинск-9 установили памятник семилетнему Жене Табакову. Пять лет назад, в ноябре 2008-го, этот второклассник героически погиб, защищая старшую сестру от ворвавшегося в дом маньяка-насильника.
При чудовищной трагичности, не крапивинская ли история? Ведь как раз с таких ребят и пишет своих мальчишек Владислав Крапивин. Наверняка добавляя в них немного самого себя. Как недавно рассказал давний друг писателя и многолетний иллюстратор его книг Евгений Медведев: «Это же он сам и есть! Везде. Сам Слава именно так бы и поступал, как ведут себя герои его книг. В любые времена».
Когда-то, в самом начале 60-х, вчерашний выпускник факультета журналистики Уральского университета создал ребячий отряд «Каравелла». Морское дело, история флота, фехтование, опыты подростковой журналистики и даже собственная маленькая киностудия. Словом, все то, чего так не хватало большинству советских пионеров (а в сегодняшних школах так и вовсе ничего подобного нет).
Первые «каравельцы» уже нянчат внуков, а их командор Крапивин продолжает радовать нас своими книгами, в каждой из которых так или иначе видна тень «Каравеллы». Правда, выходят они несколько реже, чем раньше. Да и, глядя на тиражи, понимаешь, что читают эти книги в основном дети и внуки прежних верных «крапивинцев». Хотя, будь моя воля, крапивинские произведения уже давно бы проходили в школе...

Его книги способны многое исправить
Если вы до сих пор чувствуете в себе крапивинских ребят, — непременно прочтите «Прыгалку» и «Тополят», «Пироскаф дед «Мазай» и трилогию «Стальной волосок». В последних произведениях Владислава Петровича вы вновь встретитесь с теми же самыми «рыцарями с разбитыми коленками» и их романтическими мечтами, что и около полувека назад в «Оруженосце Кашке», или сорок лет тому — в «Мальчике со шпагой», около тридцати — в «Журавленке и молниях», двадцать — в «Синем городе на Садовой».
Нет сомнений, Владислава Петровича любят и тысячи сегодняшних ребятишек. Но для многих моих ровесников он был и навсегда останется «нашим» — командором последних пионеров. Кстати, в том же «Синем городе» Крапивин удивительно точно изобразил именно 1990 год, то время, когда все мы — и взрослые, и дети — жили, под собою не чуя страны.
Владислав Петрович неоднократно говорил о возрождении в стране всеобщей ребячьей организации. Крапивин сказал: «Чтобы у современных ребят появилось чувство локтя, чтобы они узнали, что такое товарищество и коллективизм, добро и сострадание, такая организация, конечно же, нужна. Или несколько больших организаций, быть может, объединенных в некий союз».
Если пример «Каравеллы» и ее командора хотя бы отчасти станет руководством к действию Минобрнауки, случаев подростковой жестокости, о которых сегодня мы слышим чуть ли не ежедневно, станет меньше. Да и вообще, одно только чтение крапивинских книг уже способно многое исправить. Ведь как сказал сам писатель: «Я не верю, что человек, прочитавший в детстве много добрых книг, может вырасти негодяем».

Михаил Тюренков