КАК БЕЛОРУССКАЯ ДЕВУШКА СТАЛА ЖИТЬ В НОВОЙ ЗЕЛАНДИИ

Ее жизнь заводила в разные уголки планеты. Она родилась в Бобруйске, училась в минском БГАТУ, поехала в Шотландию по студенческому обмену, а затем в Великобританию, чтобы выучить английский язык.

Познакомилась там с будущим мужем и переехала в Бразилию. А сейчас Татьяна с дочерью живет в Новой Зеландии. О том, как живется на «краю света», и неожиданном «удочерении» старейшиной племени Татьяна рассказывает в проекте «Наши за границей».

О переездах

Когда я училась в Минске, в БГАТУ, по студенческой программе я ездила в Шотландию, вернулась в Минск и поняла, что хочу хорошо выучить английский язык в стране, где на нем говорят, поэтому через год я отправилась в Лондон на языковые курсы. И так получилось, что я задержалась там на три года. Я познакомилась там со своими будущим мужем, он из Бразилии, у него есть маленький сын, который скучал по папе. Я отправилась за ним, потом у нас родилась дочь. А 11 лет назад мы переехали в Новую Зеландию, сначала 8 лет жили в столице — в Веллингтоне, а последние 3 года живем в Нельсоне, это небольшой город на северном побережье южного острова.

Почему именно Новая Зеландия?

Когда я жила в Лондоне, моей соседкой по квартире была девушка из Новой Зеландии, к слову — из Нельсона. Она много рассказывала о своей стране, мы до сих пор лучшие подруги, так что кое-что я уже знала и переезжать было не так страшно.

В Минске я училась на экономиста, но никогда не работала по специальности, хотя сейчас образование в какой-то мере помогает. Моя специализация связана с автоматизацией процессов в производстве, половина предметов в университете связана с программированием. Сейчас в музее я работаю в числе прочего с цифровыми архивами и учу языки программирования для этого. Но нужно сказать, что я всю жизнь старалась где-то учиться: в Бразилии ходила на курсы, сейчас учусь в политехническом университете, работа в музее — это тоже постоянное обучение.

В 2013 году я решила учиться фотографии и поступила в университет, длительность обучения — один год, но так как это было part time study, я проучилась два года. Мне нравилось учиться, поэтому я «растянула удовольствие». Тем более что в университете был свободный доступ к фотостудиям, технике и преподавателям.   Тогда подруга пригласила меня к себе в деревню — Руатоки, чтобы познакомить со своей семьей Тепа и жизнью племени тюхое. Еще я многое узнала о тюхое, участвуя в научных антропологических проектах. Моими работами заинтересовался маорийский ученый антрополог Джэйд Поунаму Ейкман (Jade Pounamu Aikman) из Австралийского государственного университета. Я несколько лет участвовала в его полевых поездках, а сейчас мы вместе работаем над книгой с его исследованиями и моими фотографиями о тюхое.

О племени тюхое, жизни семьи Тепа и «удочерении»

Тюхое — одно из племен коренного новозеландского населения — маори. Каждое племя — отдельная мини-страна со своей территорией, традициями, культурой, даже языки отличаются. Тюхое называют себя не просто одним из племен, но отдельным народом. Мы говорили по-английски. Молодежь в основном говорит только по-английски, но старшее поколение часто переходит на маорийский, так что я не понимала, о чем они между собой говорят.

У тюхое интересная история. В 1840 году Великобритания подписала Договор Вайтанги со всеми племенами маори, кроме тюхое: до них они просто не доехали и про племя вообще было мало что известно. Это племя всегда трепетно относилось к своей независимости, и вот сейчас они пытаются свою независимость зафиксировать чуть ли не юридически, то есть сделать мини-государство в государстве.

Маорийские племена хорошо знают свою генеалогию, но только тюхое знают свою родословную от самого основания, и самое важное то, что у них ведь не было письменности долго и всю свою историю они передают из уст в уста, просто заучивают на память.

Здесь есть такой ритуал — фангай. Это значит, что ребенка здесь могут воспитывать не только биологические родители, но и бабушки-дедушки становятся мамами-папами, и даже не обязательно наличие каких-то кровных связей. Это тот случай, когда ребенка «воспитывает вся деревня». Это, вероятно, традиция, сохранившаяся с древних времен, для того чтобы просто было легче растить маленьких детей. А еще старшее поколение усыновляет детей для того, чтобы передавать им знания о традициях и культуре. Интересно то, что передаются не все знания всем, а выборочно. То есть взрослые определяют, какие у ребенка способности, и в зависимости от этого передают им определенный набор знаний о традиционной культуре.

Почему семья Тепа «удочерила» нас с дочкой трудно сказать, но это было очень неожиданно. В 2010 году я первый раз приехала в Руаторки, тогда же старейшина племени на дне рождения одной из жительниц просто встал и сказал, что удочеряет нас. Я думаю, что это просто формальность, потому что мы так часто приезжали и нужно было обозначить наш статус перед соседями. Поэтому наше «удочерение» — это скорее включение в категорию «свои».

Тепа живут в деревне, и что меня удивляет — деревня жива, там много детей, молодежи, у нее есть будущее! Деревня здесь — очаг культуры и традиций, и в этом есть жизнь. А белорусская деревня умирает, там остаются одни старики. Маорийцы держатся за свои деревни, потому что в них связь с прошлым, с их предками, для них в этом сила

Молодые уезжают на учебу в большие города, они хотят посмотреть мир, поучиться, но потом возвращаются. Взрослое население тоже уезжает в столицу на заработки.

Феминистическое движение — важная часть исторического развития Новой Зеландии. Новозеландские женщины, по-моему, первые в мире добились права принимать участие в выборах, то есть голосовать, так что да, мне кажется, что Новая Зеландия — одна из самых передовых стран в этом отношении.

На родине я почти не бываю, но очень хочу приехать и фотографировать. Здорово было бы принять участие в каком-нибудь культурном проекте в Беларуси, чтобы побыть там подольше.

Хотела бы изучить историю своей семьи, поднять архивы, найти свои корни. Маори вдохновили. Я ведь ничего о себе не знаю и думаю, что это такая наша общая белорусская проблема: мы не знаем своих корней. Максимум, что мы знаем, — имена прабабушки и прадедушки. А дальше? Тюхое в устной форме сохранили свою почти двухтысячелетнюю историю, а у нас нет этой памяти. Связь с прошлым разорвана, поэтому я хочу узнать побольше про свою семью и хочу, конечно, надолго приехать в Беларусь, чтобы была возможность заняться этим.

Татьяна Чипсанова