СОЛЖЕНИЦЫН - ЭТО СОЛЬ ЗЕМЛИ

11 декабря исполняется 100 лет со дня рождения Александра Исаевича Солженицына, великого русского писателя, мыслителя, историка, публициста. Это личность сильная, яркая, смелая, взгляд на события неординарный и видящий много впереди себя. Это - наш "Исаевич", гордость страны и ее совесть. Не все так считают, но это их право. Тем более, что даже сам Христос сказал в давние еще времена: "Нет пророка в своем Отечестве." И поэтому свои чудеса Он совершал в других местах. А "Исаевич" вернулся на родину и уже здесь подвергся разным нападкам - "как и положено" на родине.

Наталья Желнорова, создатель и редактор  интеренет-газеты "Время жить вместе", в то время работала зам.главного редактора (В.А.Старкова) в еженедельнике "Аргументы и факты". Вот как она описывает свое знакомство с семьей Солженицыных. Эти главы взяты из ее книги "Горела времени свеча".

ВСТРЕЧА С СОЛЖЕНИЦЫНЫМИ

Вернулся на родину из Америки Александр Исаевич Солженицын. Все с интересом следили за тем, с кем он общается и что говорит о текущем моменте. Шеф сразу же попросил Наташу сделать с ним большую беседу. Она с трудом разыскала телефон писательских помощников, попросила записать ее к нему на очередь. Ответили, что желающих много, выбор — за самим писателем…

Прошло какое-то время. Наташа на работе часто задерживалась допоздна. А в дни сдачи номера — вообще за полночь.

Вдруг часов в восемь вечера раздается поздний звонок. Спрашивают ее.

— Я у телефона.

— Это Солженицын. Вы хотели встретиться со мной. О чем будет беседа? — Наташа никогда раньше не слышала голоса Солженицына и не могла его узнать.

Но тут же «выстрелила» десятком вопросов о важных российских проблемах. Стала говорить, как необходима эта встреча: у газеты миллионы читателей, и «мы стремимся дать им информацию из первых рук. А вопросов много, но главные — о Чечне. Что делать с ней, как не допустить войны? Как остановить распад России? Как обуздать чиновников, преступность и воровство?»

И почувствовала, что это была небольшая проверка: на самом ли деле здесь нужны его мысли, или газета просто хочет похвастаться, что в ней опубликовался великий писатель. «Приходите ко мне завтра утром в девять». Назвал адрес. Сердце журналистки чуть не выскочило из груди от радости: сам Солженицын! Завтра встреча! Позвонила шефу. Он ей: «Это счастье. Всю ночь читай «Теленка»!» — «Да я же его уже читала!» — «Еще!» — только и добавил Старков. Он сам был переполнен чувствами. Заранее Наташиных вопросов шеф уже давно не спрашивал, ему самому интересней было читать их в готовом материале. Это все было по душе.

Еще раньше, в студенчестве, читая его Ивана Денисовича, а потом и перепечатанный с ошибками на тонких листках «Архипелаг ГУЛАГ», она часто думала об их авторе. Как прежде люди представляли себе былинных богатырей Илью Муромца или Добрыню Никитича, таким и ей казался Солженицын. Разумеется, не внешне (она была в разуме), а по его сумасшедшей внутренней энергии. Даже мощи. Конечно, поражала и безжалостная ударная сила самого ГУЛАГа. Казалось, что этот монстр питается людской плотью, жадно поглощая миллионы жертв. Он заряжен на это и не может иначе. Как уголь кидают в печку, так и это чудище заглатывает свои «корма».

Наташа вспомнила, как читая эти произведения, не имея больше сил на переживания, она на время закрывала книги. Видимо, опасаясь, что сердце плюс образное воображение не выдержат этих страшных картин. Добавлялись сюда и страницы биографии. Репрессированные дед и отчим — тоже исторически внушали: «Читай тщательно, помни и знай, что редко кто минует чашу сию…» (Господи, спаси нас и сохрани! Пронеси мимо эту чашу!)

Что-то же надо подарить Солженицыным? Решила выбрать из того, что было. Нашли в редакции на складе большой красивый гжелевский кувшин. Засела за вопросы. Это было просто, так как они переполняли ее.

Рано утром разбудила по телефону замечательного фотокорреспондента Борю Кремера: «Хочешь увидеть Солженицына?» В ответ сонный голос: «Спрашиваешь!»

…С Борей встретились без пяти девять у дома Солженицыных. Звонок по домофону, отвечает супруга Александра Исаевича — Наталья Дмитриевна.

— Здравствуйте, это я. Но с фотографом.

— Нет, нет, не надо с ним!

— Но нам все равно потребуется фото! Пустите его всего на пять минут.

Согласилась. Приглашенные увидели большую полупустую квартиру — без штор, картин, ковров, ваз и прочих уютных вещей. Александр Исаевич, взглянув на гжелевский подарок, замахал руками:

— Уберите это отсюда! Никаких подарков! Терпеть не могу лишних вещей!

Наталья слегка растерялась, так как такое отношение к красивым предметам видела впервые. В начале девяностых у людей еще мало их было, и они искренне радовались подаркам…

Наталья Дмитриевна объяснила, что он не выносит ненужных вещей. А на дворе начинался торговый бум, и всем, наоборот, хотелось и того, и другого. Потом Наташа сто раз вспоминала Солженицына, убеждаясь, как разное, даже красивое барахло засоряет нашу жизнь.

Но Наталья Дмитриевна — как мудрая женщина — спасла положение.

— Ладно, ладно, потом разберемся. Спасибо вам.

Борю впустили в дом «на одну минутку». Но для профи и это клад. Он щелк — щелк, попросил Наталью Дмитриевну встать за Александром Исаевичем — еще щелк и ушел. И вот тут Наташа рассмотрела Солженицыных. Его — стройного, достойного, тихого и мудрого. И ее — не просто красавицу, а обаятельную и умную женщину. Атмосфера такая — будто ты у себя дома. Ни напыщенности, ни пафоса, никакого напряга. От этой семьи веяло надежностью, простотой, искренностью.

Они поговорили о текущих событиях и перешли к записи беседы. Александр Исаевич вытащил листочки, исписанные мелким почерком, и стал, заглядывая в них, говорить о судьбе России, о войне с Чечней. Это были конспекты его ответов на ее вопросы (озвученные накануне по телефону).

Наташа была потрясена ответственностью, серьезностью, даже фундаментальностью, с какой он относится к разговору с читателями. За всю ее предыдущую (и последующую) жизнь это был единственный такой случай. Многие — прямо так сходу, без излишних раздумий, ляпали, что придет на ум. Причем это были люди, которым не грех было обмозговать свои выводы и рекомендации… Слава Богу, если они иногда задумывались. А тут и бережное отношение к слову, к тому, как его поймут, и, конечно, желание вместить в ответ как можно больше полезного, продуманного. Выходило, что ночью они оба готовились к этой встрече.

СНОВА ВИНОВАТА!

Потом, после записи, Солженицын поинтересовался политической жизнью новой России, много расспрашивал… Наташа с горечью рассказала ему о своей причастности к выбору Ельцина. Она сделала огромный материал, пообещала (как всегда) показать ему до публикации. Правка Александра Исаевича была корректной.

…И вот вышел номер с его интервью под названием «Желтое колесо». В тот же день сама привезла с десяток газет Солженицыным. Но как только Наталья Дмитриевна увидела первую полосу, она тут же разволновалась и стала возмущаться:

— Зачем вы это сделали? Почему не спросили у нас! Это просто возмутительно! Мы вам поверили, а вы…

Наташа ничего не могла понять. «Чем она так недовольна? Что я сделала «не так»?»

Только когда прошел первый выплеск эмоций, ей разъяснили, что давать их фото на всю первую полосу — это неправильно. Но почему же такая буря? Это — наше редакционное решение. Имеем право. Солженицын и должен быть на первой. Где же еще?

— Но почему вы дали фото, где и я вместе с Александром Исаевичем?

На самом деле фото было отличным. Он сидит за письменным столом, а она — верная жена и подруга — стоит сзади за ним. Лица — чудесные, одухотворенные, милые и здорово к себе располагающие…

Но Наташу продолжают ругать:

— Он — великий! А я тут при чем? — Кипятилась Наталья Дмитриевна. А затем наконец-то призналась:

— Я не хочу быть ни Еленой Боннэр, ни Раисой Горбачевей. А потом… в каком я здесь виде? (Вид был супер!) За минуту до вашего прихода я закончила мыть пол. В чем мыла — в том вас и встретила, даже в зеркало не взглянула. А вы меня в таком виде — и на обложку! «АиФ» читает весь мир. И вот такую вынесли меня на обозрение всей страны…

Господи, о чем беспокоятся даже такие неординарные личности, как жена Солженицына! Да будь она в чем хочешь — хоть в драном халате, но она — ЖЕНА! Все это не помешало Наташе подружиться с этой удивительной и трудолюбивой женщиной, и этими отношениями она очень дорожит. А фото вышло замечательное. Зря она ругалась.

Наташа бывает в их уютном и необыкновенном — без ковров и шторок и прочих тряпочек — доме, где полно книг и где редко ступает нога чужого человека. Помнится ей один разговор с Александром Исаевичем, где речь зашла о приватизации российских богатств. Наталья Дмитриевна держалась той точки зрения, что с какого-то конкретного дня надо объявить амнистию приватизации. Дескать, как там было, что произошло — забудем! Законно ли — незаконно ли — это в прошлом (как было в США). А вот с такого-то (с завтрашнего) дня начнем жить по правилам. И все будем соблюдать закон.

Александр Исаевич бурно спорил со своей женой, не соглашался. Утверждал, что народ, и он в том числе, не примет такого компромисса! Значит, до 10-го числа воровать можно было, а с 11-го уже запрещено?! Это несправедливое решение, неправильное.

— А какое правильное? — спрашивала Наталья Дмитриевна.

— Все пересмотреть. Уважать людей. Не унижать их. Выходит, воры снова окажутся наверху, у них есть деньги, которых нет у тех, кто не воровал…

Что и говорить, Наташа была на стороне Солженицына.

Когда Александру Исаевичу исполнилось 85 лет, она приехала к ним домой поздравить его.

— Дорогая Наталья Николаевна, мы с вами видимся в последний раз. Я так устал жить, видеть все это, страдать и не быть в силах что-то изменить. Я прожил огромную жизнь — Бог даровал мне ее — и никогда не думал, что доживу до 85 лет. А сейчас жить, поверьте, выше моих сил. Не хочу видеть того, что творится в мире, в России. Честные люди еле выживают, а ворье — разбогатевшее на общем народном добре — так бессовестно шикует. Поторопиться, написать задуманное — это единственное, что меня держит. Наверное, я еще не все написал, если Всевышний продляет мои дни…

СОЛЖЕНИЦЫН — СОЛЬ ИСТОРИИ

Почему власти — президенты — не допускали до народа Солженицына? Понимали: они с ним — разных мастей. Все свои права он сам заслужил — своей волей, выдержкой, целеустремленностью. Солженицын останется Солженицыным хоть в робе, хоть в валенках, хоть на бревнышке у любого сарая. Его сокровища — внутри него, их никто не отнимет, если только не отнимет его жизнь. Но даже и отняв ее — его сокровища в народе, они там нашли свой схрон и уже оттуда дают ростки высокой нравственной жизни. Собственно, все что написал Солженицын — это в защиту народа. И народ этого не забудет.

А теперь представим, что останется от наших президентов, премьеров, «глав», если отнять у них лимузины, охрану, шикарные апартаменты и стада низкопоклонников. Кем они будут? — Никем!

И вот это противостояние — соль земли и хрупкая «солоночка» — солоночка не в силах вынести. Особенно в стране, где все поделены на рабов и угнетателей. Ей кажется, что сам Солженицын говорит:

«Ищете чудо-рецепты? Да они в вас самих! А как их обнаружить — читайте мои книги, в них я ничего не таю, наоборот, все объясняю. Ну как я за пять минут в телеэфире могу раскрыть все механизмы нашего спасения? Это как лечение тяжелобольного — дело долгое и кропотливое».

…Когда Солженицына не стало, люди взялись посыпать голову пеплом, каяться, что не слушали его, не пили из его родника чистую хрустальную воду… Да всегда так в нашей матушке-России. Некоторые люди считают, что не стоило ему возвращаться сюда, хоть и хотелось на родину. «Нет пророков в своем Отечестве». Это еще Христос сказал. А ему можно верить.

С Запада, как из-за кордона, все соблазнительно, «качественно», так и тянет прислушаться, — словно поймал «Голос Америки» и прилип ухом к запретному. Но это — его решение, его желание.

И вот пошли разговоры: «Кто запретил Солженицына? Почему ему рот заткнули? И что он такого нам советовал? А почему сам затворничал, не ломился «во всяку» дверь?» В итоге окажется: да, это мы виноваты, признаемся с тяжелым вздохом, а потом, с облегченным выдохом — нет, это он сам виноват: не просил, не требовал — не ломился.

Малая толика из нас — не рабы и угнетатели. Солженицын в этой избранной среде. Но как же их ненавидят окружающие! С какой злобой и завистью (маскирующейся под принципиальность) осуждают они его! В каких мнимых грехах не уличают!

«Не сотвори себе кумира» — заповедовал нам Господь. Но разве он услышан, разве можем мы прекратить нашу вечную игру — создать кумира, молиться на него, а потом — как пнуть его! Да еще плюнуть сверху. — И создать себе нового идола.

«Не осуждай других» (иначе их грехи к тебе прилипнут), но нет слаще дела, чем покопаться и предъявить миру чье-то грязное белье: «Смотрите, каков он!» Где наше уважение к ближнему, где любовь, как к своему брату? Этих чувств уже нет даже к близким-близким (без метафоры).

…Людмила Сараскина — биограф Солженицына — выпустила замечательную книжку….. Наташе ее подарила Наталья Дмитриевна, и она с удовольствием читала. Вечерами, ночами.

Читала и в ту ночь, когда скончался Александр Исаевич. Сопоставив время его смерти и главу, которую она читала, выходило, что в ней речь как раз шла о его раковом заболевании. И утром, после печального известия, возникла такая мысль: может быть, в этот миг она одна на всем свете читала книгу о нем и сопереживала ему?

Солженицын не хотел гражданской панихиды, не хотел превращать свои похороны в митинг демократов и диссидентов. Ему не нужны были эти речи. Он сам уже все сказал. А вы не ленитесь — читайте и думайте. Думайте.