РОЖДЕСТВО ДЛЯ НАС – ЭТО ХОРОВОД И КОЛЯДКИ
Сегодня для нас Рождество во многом превратилось в праздник счастья, почти в Новый год. Потому что долгое время у нас был Новый год, но не было Рождества, и все рождественские традиции и сказочные элементы праздника перешли на новогоднюю елку, а теперь немножечко обратно. Для нас это хоровод, это рождественские колядки, это подарки под елку, это торжественная рождественская служба. Настоятель храма Пресвятой Троицы в Хохлах протоиерей Алексий Уминский рассказывает о глубоком смысле праздника Рождества Христова.

Не надо реставрировать уклад

— Мы последние двадцать лет лихорадочно пытаемся реанимировать, реставрировать уклад Рождества, традиции, всё, вычитанное у Шмелева: гусь в яблоках, лампадки цветные, пост до первой звезды, колядование… Как за всем этим не потерять главное?

— Дело в том, что ни в коем случае этого делать не надо — не надо реставрировать уклад. Этот прекрасный, чудный шмелевский мир рухнул в единочасье. От него ничего не осталось. От свечечек и вербочек, от той красоты и благоухания, которые описаны Шмелевым, не осталось ничего. Потому что там, где остается уклад, не наполненный смыслом и содержанием, этот уклад не несет ничего. Это обманка. Это ширма, декорация.

— У Честертона есть эссе «Несколько мыслей о Рождестве». И там он пишет о том, что радость пожилого человека о Рождестве – она может быть сильнее, чем у ребенка. По-вашему, какая радость глубже — у ребенка или взрослого?

— Вы знаете, радость — это свойство Божие. Как и любовь, как и свобода, она не может быть разной. Она может быть разной в осмыслении и опыте, но суть ее одна и та же, как суть любви, творчества, это все божественная природа, изливаемая на человека, и на человеческое сердце, и отзыв человеческого сердца на эту божественную радость.

И радость ребенка, и радость взрослого одинакова в том смысле, что это тоже божественное явление. Другое дело, что мы радоваться не умеем, вот это большая беда для нас. Мы не знаем, что такое радость. Очень часто мы забываем детское ощущение радости, оно уходит. И мы мучаемся весельем. Чтобы каким-то образом приблизить эту память о радости. И у нас ничего не получается, мы слишком быстро все теряем.

— Даже христиане?

— Конечно, христиане не научены радости. Мы считаем, что радость — это такое легкое и веселое состояние, как хорошее настроение, а это не так. Это не так — радость что-то иное. Вот любви же надо научиться. Чтоб научиться любить — это ж какой путь надо пройти. Радости надо научиться — это тоже очень сильный путь. Но изначально человек не может научиться любви, если он ее не имеет. Она уже есть, но надо дать ей возможность нас наполнить. Так же и радость — надо дать этой радости силу. Чтобы радость была сильной.

— Вы могли бы рассказать историю, которую можно назвать святочной?

— Я помню одну историю, это не моя история, но она рождественская, старинная и совершенно правдивая, которую мне рассказала одна моя знакомая много лет назад, кстати, на Рождество. Она помогала в одной семье многодетной православной. Понятно, что многодетным родителям трудно пойти на службу, они с детьми все время в храме, а так хочется помолиться самим, особенно, когда такие великие дни идут. И они упросили крестную остаться с детьми. Они пошли на рождественскую службу, а она осталась с детьми.

Младших уложила, а старший, лет шести, никак не угомонится. Она почитала ему сказки, потом они решили помолиться перед сном. Ну за кого мы будем молиться? Конечно, помолились за родителей, бабушек-дедушек, младших братьев и сестер, за всех помолились. И вот он говорит: крестная, вот мы помолились за тех, кого мы любим. А теперь давай помолимся за тех, кого мы не любим. Она ужасно удивилась: как это у шестилетнего ребенка может быть кто-то, кого он не любит. Ну, давай помолимся. И тогда он говорит: Господи, спаси Бармалея!

— Чудесная история… Отец Алексий, обычно на Рождество, как и на Новый год, желают друг другу счастья, здоровья. А вы бы что пожелали?

— Все, что можно пожелать, звучит в рождественских песнопениях и в рождественском послании апостола Павла, в слове о том, что мы настолько любимы Богом, что Бог видит в нас своих сыновей. Главное, чтобы мы тоже всегда стремились быть Его детьми.

Ксения Смирнова