СОБИРАТЕЛЬ РУССКИХ БОГАТСТВ НА ЧУЖБИНЕ
В двух домах французского писателя Рене Герра - в пригороде французской столицы Исси-ле-Мулино и в Ницце собрана уникальная, самая большая в мире коллекция книг, картин, рукописей, писем, журналов, газет, фотографий и других архивных материалов русской эмиграции – наследие выдающихся русских писателей и художников, покинувших Россию после октябрьского переворота и умерших за границей. Это - целый континент, Русская Атлантида зарубежья, которая бы так и исчезла почти без следа на пыльных чердаках и в подвалах, на мусорных свалках Европы, если бы не французский доктор филологических наук.

Уроженец Ниццы рассказывал о Петербурге

Встретившись в Санкт-Петербурге с Рене Герра, я не сразу поверил, что это и есть признанный мэтр славистики, маститый профессор филологии и знаменитый во всем мире коллекционер. Бородатый «а ля русский мужик», энергичный человек со всегда смеющимися глазами не только безупречно говорил по-русски, часто щеголяя жаргонными словечками, которые никак не ожидаешь услышать от чистокровного француза.

Прогуливаясь вместе с ним по Петербургу, не я, а он, уроженец Ниццы, показывая на здания, и рассказывая о живших в них людях, был своего рода экскурсоводом. И не только показывал, оказывалось, что со многими знаменитостями, русскими писателями и поэтами он был лично знаком.
«Ирина Одоевцева? - спрашивал он. - Как же, как же, я встречался с ней в Париже! Нина Берберова? Я ее хорошо знал… Академик Лихачев? Я тоже с ним был хорошо знаком».

Знал он и Александра Солженицына, и Варлама Шаламова, и других классиков русской литературы, с которыми успел встретиться уже в СССР…
Знакомство с русским языком и культурой началось у Рене Герра еще в детстве, на Лазурном берегу. Однажды в его дом пришла бедно одетая дама, державшаяся с большим достоинством. Она попросила мать Рене, которая заведовала женскими курсами, давать уроки ее внучке, а взамен обещала научить русскому языку ее детей. «Зачем мне еще русский?», - подумал юный Рене, которому вполне хватало в гимназии латыни и немецкого. Однако решил попробовать.

«И тогда мне, - вспоминает он, - открылся неведомый, странный и таинственный мир. Старая Россия и эмиграция… Когда мне было двенадцать лет, я уже знал стихи Пушкина и Лермонтова».

Получил «волчий билет»

Позднее Рене Герра познакомился со многими русскими писателями-эмигрантами, заинтересовался их судьбами, их творчеством. «Меня поражало, что они уехали, а продолжали писать, - вспоминает Герра. - Для кого? Всем казалось, что коммунизм в СССР будет вечно».
Однако, когда он, окончив Сорбонну, выбрал в 1967 году темой своей магистерской диссертации творчество писателя-эмигранта Бориса Зайцева, то его все стали отговаривать, убеждая, что оказавшиеся в эмиграции русские писатели – это «никому не нужная литература». «Господин Герра, вы занимаетесь ерундой, литературой, которой нет!», - говорили ему.

Однако Рене Герра никого не слушал. Он был убежден, что рано или поздно запретные книги эмигрантов дойдут до читателей России, а их заслуги будут признаны. И выбор именно Бориса Зайцева был связан не только с восхищением перед его книгами, а еще и личным знакомством с писателем, которого он посетил в его парижской квартире и искренне полюбил.

Особую опасность выбранной темы Рене Герра почувствовал, когда приехал в СССР и поступил аспирантом на филфак МГУ. Он встретился в Переделкино с Корнеем Чуковским, чтобы выслушать его рассказ о Борисе Зайцеве. Свою беседу Рене Герра записал на магнитофон, но кассеты потом были отобраны в аэропорту «Шереметьево» у его невесты, когда та пыталась вывезти их во Францию.

После этого подозрительного француза взяли на заметку компетентные органы. А в феврале 1969 года МИД объявил французскому посольству, чтобы Рене Герра в течение двух суток «убрался из СССР». Обоснование было вполне в духе тех времен: «В связи с деятельностью, несовместимой ни с научной, ни с культурной работой». Позднее, когда открылись архивы, в его руки попала записка с грифом «Для сведения» об этом эпизоде, отправленная из КГБ в ЦК КПСС.

После высылки Рене Герра получил «волчий билет» не только в Советском Союзе, куда его не пускали до 1982 года, приклеив ярлык «пособника белогвардейцев», но и во Франции. Его подвергли остракизму даже французские слависты, раболепствовавшие тогда, как он утверждает, перед Кремлем.

Парижский Иван Калита

«Для меня, - продолжал он рассказывать, - встреча с Зайцевым – великое счастье и большая удача, но одновременно это оказалось моей личной драмой, думаю, что в этом есть закономерность и знак судьбы. Я тридцать лет был на стороне побежденных, поэтому, когда Зайцев, как и Бунин, Мережковский, Гиппиус, Ремизов, Шмелев, Газданов, Г. Иванов, Одоевцева, Берберова, Ходасевич, Адамович триумфально вернулись в Россию, увы, посмертно, наконец, и я оказался на стороне победителей».

Сейчас в собрании энтузиаста около 40 тысяч книг, из них десять тысяч с автографами. Пять тысяч работ около ста русских художников, прежде всего представителей «Серебряного века». Есть уникальнейшие вещи, например, единственный сохранившийся в мире экземпляр поэмы Блока «Двенадцать» с иллюстрациями, раскрашенными от руки Анненковым, или портрет Замятина кисти Кустодиева.

Кто-то в шутку назвал французского слависта «парижским Иваном Калитой» – собирателем русских богатств на чужбине. Француз, родившийся на безмятежном Лазурном берегу, он искренне и горячо полюбил Россию, русских писателей и художников и спас, сохранил для будущих поколений целый пласт русской культуры. Ведь многое из того, что он собирал, хотели выбросить на помойку или сжечь.

«Мое собрание – дело моей жизни, - говорит Рене Герра. - Я человек одержимый. У писателя Олеши есть книга «Ни дня без строчки». Мой девиз – ни дня без находки!»

Но Рене Герра – не только собиратель, он еще и неустанный пропагандист культуры, писателей, поэтов и художников русского зарубежья. Он написал о них множество книг, изданных на французском, и теперь уже переведенных и на русский язык. Он - автор огромного числа статей и монографий о русской литературе.

Многое из того, что он собрал, не найти ни в Национальной библиотеке Франции, ни в крупнейших библиотеках Москвы и Санкт-Петербурга. В 1980 году Рене Герра основал в Париже издательство «Альбатрос», и сам начал печатать неизданные произведения русских писателей-эмигрантов, тех, кого он считает «солью земли», которую им пришлось покинуть.

Владимир Малышев