Павел ЛУНГИН, режиссер: МЫ ЖИВЕМ В ДИКОЙ, ЗАПРЕДЕЛЬНОЙ, НЕВЕРОЯТНОЙ ЛЖИ

— Павел Семенович, зрители наверняка будут сравнивать ваш новый фильм "Дирижер" с "Островом", где Петр Мамонов так потрясающе сыграл кающегося грешника. Тема схожая: раскаяние, духовное обновление. Сравнение правомерно? 

— Не думаю. Тут нет такого сказочного притчеобразного сюжета, как в "Острове", нет чудес, нет молитв. Это история дирижера и его оркестра, которые едут исполнять ораторию "Страсти по Матфею" в Иерусалим. Там с ними случаются всякие события, преображение, кризис личности. Похоже на "Остров", может быть, тем, что тут тоже присутствует тема стыда, переоценки своей жизни. Это тема, которая меня волнует и волновала всегда. "Дирижера" отличает еще и то, что там почти все время звучит музыка. Написал ее митрополит Иларион Алфеев. 

Фильм, собственно, и начался с того, что я услышал его ораторию, а потом долго и мучительно писался сценарий, вариантов пять было. Это вообще длинная история. Когда мы только начали проект, Иларион еще не был митрополитом, он служил в Вене, был епископом Венского собора. Человек совершенно необычайный: доктор философии Оксфорда, профессор богословия, знает пять мертвых языков. Написал диссертацию по православному мыслителю Исааку Сирину. И он замечательный композитор. Появился он в моей жизни как раз после "Острова", как-то естественным образом фильм его притянул. 

— ...А еще скажут, что Лунгин спрятался от актуальности в вечные темы, игнорирует то, чем живет в данный момент Россия: политический кризис, протесты, митинги. В стране черт знает что происходит, а он опять о раскаянии и о Боге... 

— Упрек не принимаю. Да, это преломление вечных тем. Главный герой — человек духовный, интеллектуал, большой музыкант. И вдруг он понимает, что жесток к людям, что загубил единственного сына, что оркестранты его несчастливы. Он, который считал себя хорошим человеком, вдруг сознает свою внутреннюю сухость, жесткость, ничтожество. И мы должны это осознать вместе с ним. Нет, нельзя сказать, что мы сняли несовременный, абстрактный фильм. 

В чем была современность "Острова"? В том, что после смутного периода перестройки и 90-х за каждым было много дурных дел, было в чем каяться. А "Дирижер" посвящен внутренней лжи, и в этом смысле он мне кажется современным. Мы живем во время дикой, запредельной, невероятной лжи. Официальной, неофициальной. Лжи на самом высоком и на самом низком уровнях, от которой необыкновенно устали люди. Недаром же главный лозунг митингового движения: "Хватит врать!" Политических требований мало, а чувство, что нельзя больше терпеть ложь, есть. 

— Вы всю жизнь снимаете чисто русское кино. Русские проблемы, русский надрыв, русский стыд. И вот недавно французы вручили вам орден Почетного легиона, свою высшую государственную награду. Как это получилось? 

— Это не первый мой французский орден, у меня их три. Мои близкие отношения с Францией берут начало в 1990 году, когда был выпущен фильм "Такси-блюз". Он имел большой успех у французов, был воспринят ими как рассказ о новой России, о ее проблемах. Я продолжал делать эти хроники меняющейся жизни, меняющихся характеров и каком-то смысле был для них окном в Россию. Меня с Францией вообще многое связывает.
Моя мама Лилиана Лунгина, известный переводчик, в том числе и с французского, провела юность во Франции. Она научила меня языку, говорю я свободно, правда, не умею писать, язык у меня остался на устном уровне. Согласитесь, в этом есть что-то рационально необъяснимое: домашние уроки французского и мамина тоска по Франции вдруг реализовались к 40 годам в моей жизни. 10 лет, с 1990-го по 2000-й, я делил свою жизнь между двумя странами. А совсем недавно создал там киноакадемию для облегчения копродукции, для того чтобы Россия снова вошла в западный рынок и кинотеатры. В 90-е на французских экранах было 20 русских фильмов, а сейчас хорошо если один. Надо эту ситуацию исправлять, снова начать существовать в мире европейского кино. 

— Французы понимают, что происходит сейчас в России? 

— Умные понимают, а основная масса думает, что это процесс типа арабского. Они пытаются нас каким-то образом ассоциировать с протестным движением в Северной Африке. Мне кажется, Франция, не отдавая себе в этом отчета, сама находится сейчас в чрезвычайно проблемной ситуации. Пространство жизни там становится все менее и менее безопасным и приятным. Из-за долгого правления социалистов абсолютно невозможно заставить людей работать. Французы плохо понимают, за кого им голосовать. Есть два кандидата, но им не нравится ни тот ни другой, а на пятки уже наступает партия дочери Ле Пена. Знакомый расклад, не правда ли? 

Мы иронично относимся к французам и любим повторять, что француз души не имеет. Французы тоже посмеиваются над русскими, над нашей привычкой миллиарды швырять, над чрезмерностью во всем, отсутствием самоиронии, над желанием обязательно дойти до конца, над тем, что уже если водка, то литрами и до дна. Тем не менее нас многое объединяет. Спросите в России молодоженов, куда бы они хотели поехать в свадебное путешествие. Конечно, в Париж! Точно так же французы трепещут при словах "Сибирь" и "Байкал". Я не видел ни одного человека там, который не мечтал бы проехать на транссибирском экспрессе до Иркутска. Это входит в романтический набор, эти представления хранятся в культуре, никуда они не исчезли. 

Беседовал Ян Шенкман