«ДЕКОРАТИВНЫЕ» РУССКИЕ

Когда в 1980-1990-е годы началась обвальная эмиграция из СССР, уезжающие звонили тем, кто переехал раньше, вопросом: что брать? И получали ответ: золото, меха, картины, камни, кожу, хрусталь. Вещи по этому списку либо негде было достать, либо невозможно вывезти. Тогда повезли все, что было можно.
Оказалось, что у вещей тоже есть судьба. Одни зажили совсем другой жизнью, чем планировали их владельцы. Другие сыграли злую шутку со своими хозяевами. В течение десятилетий они удерживали их... в прошлом.

"Стол, стул и шкаф — свидетели..."

Написал в своем новом стихотворении Александр Кушнер, имея в виду безмолвных свидетелей нашей жизни. Советские эмигранты решили забрать своих свидетелей с собой. И, правда, как можно было бросить чешскую или румынскую мебель, за которой охотились годами? Караван шкафов, кресел и диванов пересек Атлантический океан. Царицей этой эмиграции была сверкающая горка, которой предстояло наполниться посудой и хрусталем. Ведь именно горка, которая в других странах стоит на кухне, занимала в наших интерьерах центральное место. Она говорила о достатке и вкусе хозяев.
Думали так: поживем среди этой мебели, разбогатеем и купим новую. А получилось наоборот — мебель пережила некоторых своих владельцев.

Советский хрусталь и западная медицина

Хрусталь увезти удалось! Конечно, это был не гусевский художественный хрусталь, на который подуй — и он "запоет". Но зато это были хрусталь и стекло, которые помнили счастливые минуты жизни, праздники и застолья: салаты оливье, рижские шпроты, маринованные помидоры, селедку под "шубой", "Советское шампанское" и обязательный букет тюльпанов в центре стола. Итак, вазы, бокалы, розетки, пепельницы, пивные кружки и блюда, неприхотливые и тяжелые, как прожитая жизнь, перекочевали в США и выстроились на стеклянных полках. Задачей этой армии было победно сиять, компенсируя мрачность рент — субсидированных квартир, в которых селились иммигранты.

Шли годы. Хозяева обрастали болезнями и врачами. И вот, странное явление — горки начали пустеть! Куда же исчезали ваза за вазой, розетка за розеткой, бокал за бокалом? Их несли врачам и другим медикам. Совсем недавно мне пришлось тащить огромную вазу из прессованного хрусталя врачу из Бруклина. Моя знакомая, бывшая советская пенсионерка, решила записаться в "садик" для пожилых. В этакий клуб для стариков, где клиентов развлекают, бесплатно кормят обедом и где они могут пообщаться. Щедрая государственная программа "Медикейд" субсидирует эти "садики". Но чтоб попасть в клуб, нужно решение врача. Старушка тетя Лиза решила дать врачу взятку испытанным советским хрусталем. Это была последняя ваза из ее горки. Все хрустальные поделки ушли таким же образом.

Зачем давать взятку в США, Канаде, Израиле? Анахронизм. Ну ладно, пожилые иммигранты, которые, как матрицы советской жизни, повторяют ее под любыми небесами. Меня удивляет другое: молодые и среднего возраста врачи, работники агентств по уходу, которые получали лицензии уже здесь, в Америке, зная американскую профессиональную этику и законы, принимают эту дань от стариков, сидящих на пособии. Врачи в Америке богаты, как магараджи. Они зарабатывают сотни тысяч долларов в год. Хороша добыча — советская пепельница из прессованного хрусталя за 10 долларов!

Легенды и мифы

Эмиграция создала свои легенды и мифы. Во главе сюжета часто стояла Вещь, которая определяла судьбу хозяина. Например, швейная машинка. Среди незамысловатых брайтонских легенд есть и такая. Одна иммигрантка научилась так искусно моделировать и шить себе платья, что привлекла внимание миллионера. Даже когда узнал, что она работает в гастрономе, пораженный ее талантом, он сделал ей предложение. На самом деле швейные машинки в эмиграции чаще всего использовали, чтоб отпустить брюки растолстевшему мужу, подрубить платьице внучке.

Картина. В 1980-е годы в Одессе я была свидетелем того, как уезжающие на ПМЖ одесситы скупали за бесценок картины у хороших местных художников. Художники, которых никогда не выпускали за границу, были настроены романтически. Они считали, что на Западе талантливая картина найдет ценителя и прославит автора. Через 20 лет я встретила некоторые из этих картин в Нью-Йорке, в домах таксистов, сапожников, автомехаников. Забытые и потускневшие, они висели в уголке рядом с дешевыми советскими эстампами и чеканкой "Мальчик писает в горшок".

Книги. В домах у большинства советских эмигрантов нет книг. Американцы всегда удивляются: почему народ Толстого и Чехова не читает? Оказывается, из-за суеверия. Боялись, что русская книга будет удерживать в прошлом. Книжные полки готовились покупать позже, для английской литературы. Однако английский язык не пошел, и полки не понадобились. Людям же, которые привезли книги, судьба чудесным образом подарила хорошую интеллектуальную работу и вполне американскую жизнь.
В последние 20 лет я жила в трех странах — Израиле, Канаде, США. Во всех домах советских эмигрантов я видела на кухне чугунный казанок, привезенный из СССР. На Западе, как и в сегодняшней России, есть десятки видов посуды, в которой можно тушить мясо и овощи. Но мы привезли свои старые казанки и принялись готовить то, что умели. Оказалось, кулинарные привычки народа — это самое консервативное.

Наталья Северин, Нью-Йорк