МЫ СЛЫШИМ ТЕБЯ, МОСКВА!  
Митинг 10 декабря глазами очевидца.

Я странствовал по всей протяженной Болотной площади через тесные ряды людей, легко присоединялся к разговорам и везде ощущал одно и то же: презрение к тем, кто мухлевал на выборах, и веселую уверенность в свободе и победе.

На митинг я приехал заранее, потому что хотел найти одну девушку, которая собиралась купить на пять тысяч рублей белых гвоздик и раздавать их окружающим. Но в этом обилии людей найти было уже никого нельзя. Девушка с гвоздиками мне не попадалась, зато попались несколько девушек, раздающих людям белые шелковые ленточки. Я вышел на набережную через Лаврушинский переулок и очутился в густой толпе, которая медленно просачивалась через две рамки и кордон полиции. Когда общее движение медленно подтащило меня к рамкам, я увидел, что столы около них покрыты рассыпанными монетами. Люди вытряхивали монеты из карманов и, увлекаемые потоком, не брали их назад.

Лужков мост был плотно заполнен людьми. На чугунных перилах моста висел лозунг с аршинными буквами, выведенными краской от руки: «Жулики и воры, верните выборы!» Во всю длину канала, от начала Болотной площади до Балчуга, стояла огромная толпа. Над черной массой людей поднимались флаги. В начале, у сцены, покачивались многочисленные оранжевые знамена «Солидарности», в среду которых затесался простой и суровый флаг «Левого фронта»; затем оранжевый переходил в красный цвет КПРФ, а дальше и во все стороны начиналось живое веющее многоцветье: белые с зеленым полотнища «Яблока», желтые флаги «Справедливой России», черные «Пиратской партии», красно-бело-красные «Гражданского Союза», белые с красивым палевым орлом «Либертарианской партии», триколоры «Партии дела» с трудолюбивой черно-желтой пчелой. Вытянутым клином стояли в темнеющем воздухе декабрьского дня большие бело-желто-черные полотнища националистов с надписями по каждому цвету: «Родись на Руси», «Живи на Руси», «Умри за Русь».

Над людьми и флагами кружил вертолет и бегал по небу беспилотник с камерами наблюдения. Беспилотник был похож на паука и то замирал в одной точке небосвода, то быстрым рывком передвигался по небу в точку активности, туда, откуда ему были особенно хорошо видны громко кричащие или размахивающие флагами люди.

Ораторы сменяли друг друга, их были множество. Все они принадлежали разным партиям и движениям — Гудков из СР, Митрохин из «Яблока», Рыжков из ПАРНАСа, Чирикова из «Экообороны» и далее, и далее через весь спектр русской политики. Я не буду пересказывать их речи, да и не могу этого сделать: все это на самом деле была одна огромная, страстная, растянувшаяся на четыре часа речь о том, что чувствуют люди, у которых на выборах в Государственную думу своровали голоса. Это было удивительное ощущение, когда ни в одном слове не было фальши, и слова политиков, как им и положено, наконец-то выражали то, что чувствуют и думают люди. И в потоке этих горячих, часто произносимых на крике, возбужденных и гневных слов все время повторялось что-то очень простое, что я даже не знаю, как выразить. Не потому, что это сложно, а наоборот, потому, что это так просто, как никогда еще не было за последние годы.

Микрофоны на этом огромном митинге шалили, слабые динамики не пробивали сырой воздух над толпой. Я совсем не слышал того, что говорила Оксана Дмитриева, у которой я перед выборами брал интервью. Тихий голос этой маленькой женщины просто таял в начавшемся снеге. И другие люди вокруг меня тоже не слышали. Началось скандирование: «Громче! Громче!», и это мощное скандирование совсем заглушило ее тихий голос. Оксана, но я все равно знаю, что вы хотели сказать, в этой политической заварухе я вообще ставлю на вас и желаю вам удачи. Настю Удальцову я слышал лучше. С ее мужем, Сергеем Удальцовым, лидером «Левого фронта», я несколько месяцев назад долго говорил в шуме и суете московского «Кофе Хауза», и я знаю, что этот человек будет идти до конца. Вчера его, измученного беспрерывного арестами и сухими голодовками, насильно поместили в реанимацию Боткинской больницы, а сегодня он ушел оттуда на Болотную площадь и ровно через пять минут после выхода из реанимации был задержан оперативниками и в очередной раз исчез.

Это было первое имя политзаключенного, произнесенное на митинге: Сергей Удальцов! Настя вместо него организовывала этот митинг, и я, стоя в толпе, чувствовал тянущее ощущение в районе сердца, когда представлял, каково ей знать, что ее муж в очередной раз исчез, и представлять, что с ним могут сделать похитившие его люди, и все-таки делать то, что они с Сергеем всю жизнь делают вдвоем. А затем шли другие имена людей, которых в последние дни хватали на Чистых прудах и на Триумфальной: Навальный, Яшин…

Один парень рядом со мной гудел в старинный рог. Я спросил его, что за штука, и он гордо показал мне выбитый на роге год «1874» и сообщил, что этот рог гудел еще на революции 1917 года.

Митинг — это не способ времяпрепровождения, это форма сознания. На Болотной, в сыром воздухе декабря, в тающем под ногами и на лицах снеге, людей вдруг связывало какое-то давно позабытое человеческое чувство. Теплое ощущение солидарности? Братство?

А тут были очень разные лица, и все они впечатались в мою память. Я запомнил лицо глубокого старика с белоснежной бородой, который, опираясь на трость, перебирался через бордюры, и люди подставляли ему руки и расступались перед ним, хотя, казалось, такая плотная толпа не может расступиться. Я запомнил лицо молоденький девочки в круглой шерстяной шапке ямайского растамана, которая лезла на вентиляционную тумбу, чтобы лучше видеть сцену, и дала мне руку, чтобы я ей помог. В декабрьском сумраке светилась эта маленькая рука ребенка с короткими круглыми ногтями и тоненьким металлическим колечком на пальце. И я уверен, что не только я запомнил эту девочку, но и она на всю жизнь запомнит декабрьский день в центре Москвы, когда она вместе с тысячами людей кричала: «Мы не рабы!» и «Свободу политзаключенным!»

Тысячи рук поднимались вверх, и в густеющем воздухе вечера живыми окошками светились дисплеи тысяч камер. По этим камерам я понимал кое-что о людях вокруг себя. О, какое тут было собрание самой современной, самой прекрасной техники! Эппловские IPad'ы, поднятые над головой, тут же показывали окружающим картины митинга. Galaxy Tab'ы мягко светились и восхитительно передавали краски московского вечера. На животах молодых людей в лыжных шапочках, проталкивавшихся мимо меня к сцене, висели «Кэноны» и «Никоны» с могучими объективами. На скамейке сидел парень с раскрытым на коленях ноутбуком — мой опытный глаз старого компьютерщика сразу зацепил логотип Sony Vayo — и громко ругался с редактором, который где-то там — может, в Москве, может, в Омске, а может, и в Париже — резал его фотографии. Снег с дождем усилились, и рядом с парнем теперь стояла девушка и держала над ним большую, метр на метр, фанерку. Это была импровизированная крыша мобильного корпункта. Я подошел и заглянул на фанерку. Она была черная, и сверху на ней было написано: «Нам нужны честные выборы!»

Сотни и тысячи самодельных плакатов и рукописных лозунгов покачивались над морем голов, уходящим вдаль. Мысль о том, что все эти люди делали плакаты и выдумывали лозунги по указке вождей или по телеграмме Хиллари Клинтон, могла прийти в голову только очень оторванному от жизни человеку. «Спасибо, что ты пришел! Теперь я не один!» «Пацаны! Пора подвинуться!» (под распечатанным на цветном принтере фото Путина и Медведева). «Оппозиция! Нужен единый кандидат!» (под картинкой малыша, которого держит за две ручки мама). «Чуров! Это тебе не Хогвартс!» (c фотографией Чурова и картинкой замка, где учился Гарри Поттер). «Сегодня сто тысяч, завтра миллион!»

Рядом со мной очень приличный господин в длинном черном пальто просил свою жену еще посидеть в «Гурмэ», пока он побудет тут, на митинге.

Я странствовал по всей протяженной Болотной площади через тесные ряды людей, легко присоединялся к разговорам и везде ощущал одно и тоже: презрение к тем, кто мухлевал на выборах, и веселую уверенность в свободе и победе. Эти люди знали, что их много, и знали, чего хотят. Это не были суровые радикалы, знающие, что они обреченное меньшинство, это была плоть великого города, его живая вода, которая проснулась в декабре 2011 года и пошла в наступление. Подмосковные города сигнализировали о своем присутствии табличками: «Красногорск против фальсификаций», «Истра против фальсификаций». Девушки с плакатами, на которых стояло, что они были свидетельницами мухлежа, без сомнений позировали моей старенькой немудреной камерке. В них не было и тени страха, они не боялись позировать с плакатами и открытыми лицами. Красивых девушек на митинге было много. Но их вообще в Москве всегда много. И это присутствие красивых девушек, их смех, и распущенные волосы, и румяные щеки, и громкие голоса не давали политическому митингу стать постным событием страдания и борьбы, а превращали его в праздник жизни.

Тут вдруг в густой толпе открылась полянка, и мне под ноги по грязной траве выкатился белый шарик с нарисованными на нем черными глазками и длинным ртом. Шарик сам собой катался по зимней траве и смеялся. И люди вокруг тоже смеялись и говорили, кивая на шарик: «Медвепут!»

Все это я уже когда-то видел. Я уже видел когда-то, в конце восьмидесятых и в начале девяностых, вот таких счастливых людей, которые на глазах обретали свободу. Я видел тогда митинги, на которых приходил миллион человек, и я испытывал это чувство абсолютного счастья от того, что мы вместе и свобода теперь наша. Но с тех пор я уже давно не хожу ни на какие митинги, потому что знаю, как легко обманывают этот всесильный и беззащитный народ и как легко обращают в дрянь великую мирную революцию. Людей обманывают их вожди, продавая нас всех гуртом и поодиночке, как это случилось в девяностые. Революцию обманывают демократические трибуны с хорошо подвешенным языком, которые пускают красивый туман нам в глаза, так, что мы слепнем на годы и теряем ориентацию в социуме. Нас нагло дурачили неизвестно из какой дыры выскочившие приватизаторы, которые во имя общего блага — а как же иначе? — делили всенародное имущество так, что всем не осталось ничего, кроме нищеты, а они отчего-то все как один сделались миллионерами, и владельцами акций, и хозяевами уютных домиков в очень хороших местах.

Я шел по периметру площади, рассматривая многочисленную технику, пригнанную сюда, чтобы в случае чего блокировать и разгонять нас. Рядами стояли трехосные грузовики с решетками на окнах закрытых кузовов, бронированные машины с бойницами для ведения огня и автобусы. В одном из них, за черными стеклами, горел огонек сигареты. Мрачными рядами, неподвижно и молча, стояли омоновцы в боевом снаряжении, похожие то ли на инопланетных пришельцев, то ли на рыцарей Мордора. У них были дубинки в руках, черные латы на ногах, черные ботинки, черные перчатки, круглые шлемы. Некоторые опустили на шлемах черные непрозрачные забрала и превратились в мрачные фигуры из возможного тяжелого будущего. Некоторые стояли с поднятыми забралами и молча смотрели на веселых своей свободой людей. А у некоторых были совсем молодые, мальчишеские, очень хорошие лица. С ними я разговаривал.

Навстречу мне шли две девушки. Обе веселые, и обе смеялись от души, не над чем-то или кем-то, а от полноты жизни. На ладони у одной была плитка шоколада в раскрытой фольге. «Хотите шоколад? Берите! Берите шоколад!» — уже совсем стемнело, и они шли через тьму московского вечера и волны людей, расходившихся с митинга, и всех угощали этим своим очень сладким, очень вкусным шоколадом. Я взял один квадратик под их одобрительные возгласы.

Алексей Поликовский
"Новая газета"

Комментарии наших читателей

лев 4489 дней назад в 06:13:58
Хорошо! Россия без Путина! Так скажите хоть с кем?
"Поделить всё!" Лозунг Шарикова уже проходили!
Алексей 4489 дней назад в 19:39:11
Слава Богу, проснулся народ. Показал, что он не быдло, с ним надо считаться. Власть еще не понимает, живет по инерции, мол, россияне все прожуют. Но они, думаю, ошибаются. В период выборов президента то ли еще будет. Надо выбрать какого-то другого, да хоть Прохорова, только не Путина, с которым идем только в болото.
Зддик, Москва 4488 дней назад в 19:30:06
Из кого выбирать будем? Из старья-дак они забыли как надо работать -все штаны и мозги просидели в думе. Прохор жулик. 18 млрд и это наш президент? Ха-ха! Уж тогда лучше Перельмана. Умный, скромный и не алчный. Вот только жаль сам не пойдет. А так хорошая кандидатура. :) ;) :'(

Добавить комментарий

Ваше имя:
Сообщение:
Отправить

Декабрь 2011

Специальное предложение

Юлия Маева

 

Читать книгу
Натальи Желноровой

"ГОРЕЛА ВРЕМЕНИ СВЕЧА" 
 

Читать книгу
Владимира Савакова и
Натальи Желноровой
"НОЧНОЙ ДИКТАНТ"

 

Читать книгу
Владимира из п.Михнево
"ТЫ ОТКРОВЕНИЯ УСЛЫШИШЬ
ИЗ ПОТАЕННОЙ ГЛУБИНЫ"

 

Дом-Усадьба Юрия Никулина открывает свои двери! 

 

РОССИЙСКОЕ ИНФОРМАЦИОННОЕ АГЕНСТВО 


 

Если вы хотите оказать нам помощь в развитии сайта и нашей благотворительной деятельности - разместите наш баннер на вашей страничке!




Органайзер доброго человека

Вывезти на свежий воздух и весеннюю прогулку свою семью.
Пригласить в гости старого друга.
Позвонить маме и отцу.
Отдать книги, диски и игрушки многодетной семье.
Помочь безработному соседу устроиться на работу.
Поговорить о жизни с сыном.
Оплатить (хоть раз в год) квартиру бедного родственника.
Подарить жене цветы.
Подумать о своем здоровье.
Отдать давние долги.
Покормить птиц и бездомных собак.
Посочувствовать обиженному сослуживцу.
Поблагодарить дворника за уборку.
Завести дневник для записи своих умных мыслей.
Купить диск с хорошим добрым фильмом.
Позвонить своей любимой учительнице.
Поближе познакомиться с соседями.
Помолиться об умерших родных и друзьях.
Пожелать миру мира и любви!