1917 ГОД НЕ ЗА ГОРАМИ?!
О жителях Рублевки снимают сериалы, пишут романы, придумывают анекдоты. Они живут во дворцах за высокими заборами, куда простым смертным вход заказан. Их прислуга ездит на иномарках, а на некоторых участках в несколько га есть даже вертолетные площадки. А еще им мешают соседи — вид из окна портят аборигены элитных подмосковных поселений, старики и старухи, доживающие в родных деревенских развалюхах свой век.

Вообще-то раньше эта деревня называлась Барвиха — от обширного соснового бора, который привольно раскинулся на холмистом берегу Москвы-реки и тянулся отсюда почти до самого Звенигорода. Сегодня «сосновое море» заметно поредело — многолетние вырубки реликтовых деревьев дали о себе знать. Их заменили билборды. От разнообразной рекламы рябит в глазах. Красивые витрины шикарных бутиков манят роскошью и пугают ценами. В обеденный полдень в магазинах нет покупателей, только разряженные, как куклы, продавцы скучают за прилавками, дворники в новеньких чистых комбинезонах моют с шампунем плитку на дорожках да вышколенные охранники проявляют бдительность, чтобы всякая нищета тут не шлялась.

Есть здесь концертный зал, куда приезжают на один вечер зарубежные звезды и где проходят светские мероприятия, даже каток есть. Проживающий на Рублево-Успенском шоссе человек найдет в этом дивном месте Подмосковья все нужное для отдыха и развлечения. Вот только для местных жителей эти блага жизни напрочь заказаны — не по карману. Коренные барвихинцы уже забыли, что такое кинофильмы (раньше в здании администрации показывали), а про дискотеки они и раньше не слышали. Бары-рестораны тоже не про них. «Скорую» вызывать — из Одинцова. В этом смысле Барвиха — типичная российская деревня, здесь есть только медпункт, где вам могут предложить универсальное средство на все случаи жизни — аспирин. Это и от головы, и от живота...

Сегодня местных жителей в Барвихе осталось всего полторы сотни, это с детьми и стариками. Остались самые стойкие, которые не поддаются на уговоры своих богатых соседей продать землю. Все остальные попродавали дома «новым русским». Впрочем, и более настойчивых «просьб продать» барвихинцы в последние годы слышали немало, вплоть до физических угроз и поджогов. Сотка земли в Барвихе стоит...

Земля в Барвихе и впрямь золотая. Несложно подсчитать, что имеющие здесь 10–12 соток земли местные жители смело могут записывать себя в долларовые миллионеры. Ух, это какие деньжищи у них под ногами!

Кто в доме хозяин?
На автобусной остановке возле железнодорожной платформы Усово — конечной — не в пример многолюдней, чем в «Барвиха вилладж».
— Мы пенсионеры, вот сидим, бесплатный автобус ждем, а он раз в час ходит, — рассказала Марина Сергеевна. — Иногда у него перерыв и два часа бывает, но что делать, я не могу платить 65 рублей за то, чтобы проехать две остановки до дома. У меня пенсия 9 тысяч, из них 4300 я плачу за квартиру, дочь больная, тоже на пенсии по инвалидности. Вот еле-еле концы с концами сводим.

Электричка приходит сюда — в усовский тупик — редко. Кому-то пришло в голову, что она вообще не нужна. Наверное, сочли, что жители Рублевки все как один имеют личный транспорт представительского класса, поэтому электрички хотели отменить вовсе. Но народ «железку» отстоял.
Вокруг нас скапливаются люди, делясь своими бедами:
— Магазин перестроили, он теперь «зеленый» стал, а у нас этой «зелени» отродясь не было, — жалуется Виктор Васильевич. — Наши доходы рублевые. За хлебом — и то в Одинцово ехать приходится! Да вы зайдите, посмотрите наши цены — здесь магазинов для нас нет.

Жалуются люди на заборы, которые перегородили подходы к реке, к лесу, пруду, полю. Впрочем, самих полей тоже не осталось, на них идет активное строительство коттеджных поселков, замков и дворцов. Здесь все продано уже давно, даже берег Москвы-реки кому-то принадлежит. Вообще-то санитарная зона предполагает 750 метров отселения от берега, но... Практически вдоль всего берега реки тянутся заборы— где помассивнее, где пока еще сетчатые. Новые владельцы участков четко оградили свои территории еще до оформления земли в частную собственность, но снять их теперь можно лишь с судебными приставами.

— У кого деньги, тот и хозяин, — не очень-то дружелюбно изрекает Виктор Васильевич. — А ты еще спрашиваешь, как мы соседствуем с дворцами. Они здесь хозяева, а не мы. Захотят — и санитарную зону уберут, и с Санэпиднадзором договорятся.

Социальное неравенство начинается с пеленок. Для богатых детей предлагаются сады и гимназии с самыми лучшими педагогами и образовательными программами, а у бедных закрыли единственную на всю округу музыкальную школу. Все, кто может, возят детей учиться в Москву, поскольку из простых школ учителя разбежались в элитные.

Дорога жизни
— Как нищие мы жили, так нищие и остались, — говорит другая собеседница Надежда, — но при советской власти было все-таки лучше. Огородили все заборами белокаменными, как кремлевская стена. Несколько лет назад на деревенском сходе нам предложили сделать общий забор из бетонных плит, а посередь деревни оставить одну калиточку. Отгородить, значит, нас от Рублевки, чтобы вид не портили. В резервацию закрыть. Вот, слава Богу, нам удалось отстоять каждому отдельный вход на свой участок. С водой проблема у всей деревни, у общего колодца завалился сруб, колонок нет. Частные же колодцы все пересохли — ушла вода из-за того, что в соседнем коттеджном поселке поставили мощную водокачку. Нет в деревне тротуара — пройти до магазина можно по узенькой тропочке, которую зимой заваливает снегом, приходится идти с риском для жизни по шоссе.

Пешеходного перехода здесь тоже нет, а машины по Рублевке летят одна за другой. Из-за этого местные жители не заводят кошек и собак — все равно машиной собьют. Им только и остается, что днем торговать цветами и банными вениками, а вечером смотреть по телевизору, как их высокие покупатели обещают народу счастливую жизнь.

Какие чудные, милые на слух названия подмосковных деревень — Раздоры, Барвиха, Жуковка, Горки, Николина Гора... Когда-то здесь, вдали от шума и пыли большого города, тихо и мирно, как изгиб соседней Москвы-реки, текла спокойная провинциальная жизнь. Это все в прошлом. Нет у жителей Рублевки теперь красивых видов на реку, зато с каждого столба на них смотрит Ксюша Собчак с красным клоунским носом...

* * *
Что заставляет коренных жителей, несмотря на массу самых заманчивых предложений, сидеть на золотых сотках и торговать копеечными вениками — малая родина? привычка выживать? классовая ненависть? возможность щегольнуть: «Я живу на Рублевке!»? Наверное, и то, и другое. Сегодня они пытаются встроить свои представления о жизни в резервацию новых русских, а новые русские — огородить деревенских высоким забором, чтобы те не портили им их представления о жизни. Вот так и живем. И будем жить до тех пор, пока кому-то не придет нестерпимая мысль срочно поменяться местами.

Юлия Гончарова