«А ДЯДЯ ВАСЯ ПИШЕТ ПРОШЕНИЯ»

В жизнь вернулись многие рудименты советской эпохи, казалось, навсегда смытые в Лету романтическими надеждами конца 80-х, а затем кровью и отчаянием 90-х.

Одним из изощренных издевательств тогда была фраза «Можете жаловаться!», произносимая уверенными в безнаказанности начальниками. Правда, жаловаться можно было: для этого работали такие забытые или кажущиеся сейчас нелепыми структуры, как Комитет партийного контроля, ОБХСС, парткомы, профкомы, месткомы, женсоветы, газеты, не говоря уже о судах. Целый пакет каналов «обратной связи» часто был эффективен, – сложилась даже социальная группа «жалобщиков», профессионально пишущих жалобы, воспетая Евтушенко («А дядя Вася пишет прошения, прошения, прошения, прошения…».)

Но времена сменились: «вертикаль власти» каленым железом выжигает права граждан. И то – какие жалобы могут звучать со стороны граждан наконец свободной демократической страны, во главе которой стоят профессиональные юристы?

3 мая 2011 г. п. 21 инструкции №72 Следственного комитета России установил: «Поступившие в следственный орган… заявления, …в которых заявители выражают несогласие с решениями, принятыми судьями, прокурорами… и сотрудниками следственных органов, …высказывая предположение о совершении… должностного преступления, …не подлежат регистрации… и не требуют проверки».

Под сурдинку разговоров нашего главного руководителя о «модернизациях», «инновациях» и «правовом государстве» это окончательно лишает граждан реального доступа к правосудию. Вот один из примеров. Уже несколько лет продолжаются попытки десятков жителей подмосковного Пушкина вернуть личное имущество (в основном недвижимость), отнятое у них решениями суда для передачи тем, кому оно приглянулось. Попавшие в мясорубку «правопорядка» граждане получили отказ именно по названной инструкции. Их заявления не должны теперь даже регистрироваться.

Тем самым государство лишило своих граждан даже теоретической возможности защиты от должностных преступлений судов, прокуроров и следователей. Таких «правовых» норм, по сути запрещающих жалобы на должностные преступления, не было даже в годы «большого террора». Пытавшие и истреблявшие людей палачи того времени сгорели в разведенном ими огне почти полностью. Но трудно избавиться от ощущения, что продолжатели их дела учли опыт возмездия.

Михаил Делягин