Сергей ЮРСКИЙ, артист: ГЛАВНОЕ – ЭТО ИСПОВЕДЬ ПЕРЕД СОБОЙ

При советской власти прошла большая часть моей жизни. И если все время целиком говорить, что все время было душно, душно, душно, то так это вовсе не жизнь была, что ли. А была жизнь. И разная. Было и полное дыхание, были и ослепительные надежды, были и разочарования. И вместе с тем это была жизнь, а не мертвое поле. Жизнь. Сейчас некоторые пытаются сказать, что это было мертвое поле вообще, а потом мы вздохнули. Это не так. Это была жизнь со всеми ее странностями, обязанностями, перевертышами, обманами, надеждами и ослепительной радостью, которая связана и с молодостью, радостью поколения, и с деятельностью. 

Вот эта жизнь, которую можно осмеять. И есть много оснований для того, чтобы ее осмеять. Можно выть от тоски, потому что «Ай, как хотелось того-сего!» Можно вспоминать о потерях. «А вот этот, рядом шедший – погиб, а шел рядом со мной» – как рассказывают люди, побывавшие на войне. Эти страшные вещи мы с вами прочли во многих гениальных произведениях о войне, когда товарищи гибли рядом – вот он был, и вот его нет. Это потери. Это все то, что составляет жизнь во всем ее трагизме, драматизме и комедийности. Она была. И была любовь, и были разочарования. Сейчас можно посмеяться над этим, можно поплакать над этим, взвыть можно, но лучше не забывать. 

О Сталине и сталинизме

Почему мне это интересно? Потому что это не просто интерес, это анализ сегодняшнего состояния того, что составляет беду моей страны, – наличие сталинизма в нас, в людях. Это чудовищная опасность. И Сталин как человек, как деятель – при всей крупности этого деятеля – только часть проблемы. А проблема лежит в нас. 

Это очень древняя бацилла, которую действительно следует и нужно разгадывать. Россия всегда была страной, мягко говоря, сложной для того, чтобы в ней жить. Все время нужно было что-то преодолевать. Нам необходимо разобраться со своей историей, а не повторять непрерывно то, что мы лучше и история у нас лучше, и мы были свободнее, и мы были богаче, и вообще у нас все было хорошо, только влияние Запада нам мешает. Надо от этой обиды уйти, а действительно пытаться разобраться в себе, откровенно. 

Исповедь – это ведь не только перед священником распахнутая душа. И даже не только перед Богом. Это еще перед собой, самому себе сказать: «Я, я грешен и виновен в том-то и в том-то». У нас этих нераскаянных грехов накопилось очень много, потому что они замутнены тем, что «мы все-таки лучше всех».

Ксения Ларина