Валентин ГАФТ, актер: КАКИЕ-ТО СИЛЫ ПОДТАЛКИВАЛИ МЕНЯ

Время, в которое я рос, было жесткое. У меня спрашивают, за то, что еврей, — били? За это не били. Честно. А вот в Доме молодежи, я помню, Миша Козаков получил записку: “Жид, уйди со сцены”. А Юра Никулин, который сидел на сцене, тогда сказал громко: “Кто это написал? Ну скажите, ну поднимитесь, будьте смелым”. Была большая пауза. Никто не встал. Тогда Никулин сказал: “Вот таких людей во время войны я лично бы расстреливал”. Он молодец, не испугался, смелый. Таким людям надо быть благодарным. 

Я тоже вспоминаю с благодарностью некоторых личностей. Когда я учился в школе, тогда уже понимал учителя по математике Ивана Павловича. Человек был с колоссальным юмором, и когда он видел, что я ничего не соображаю, он меня не вызывал. Потом Клавдия Николаевна, учительница литературы, — от нее я впервые услышал такое: “Я вчера была на концерте Журавлева. Ах, как же он читал “Евгения Онегина!” А я и не знал, что в концерте можно читать “Онегина”, и не знал, кто такой Журавлев, который впоследствии стал моим любимым учителем. И потом Столяров Сергей Дмитриевич (суперзвезда советского кино 30-40-х годов). Я, мальчишка, к нему подошел на улице и сказал: “Дяденька, я собираюсь быть артистом. Как мне басню научиться читать?” А он ответил: “Приходите ко мне домой”. Вот он — мой крестный отец. Я пришел к нему домой, и он занимался со мной два раза. Он учил меня читать — где пониже голос, где повыше, где покричать. 

Некоторые думают, что я не робкого десятка был, раз так запросто к звезде на улице подошел. Нет, я был робкий. Я до сих пор робкий. Но что делать, если какие-то силы подталкивали меня. Судьбоносные силы, как я теперь понимаю, решалась моя судьба. Я чувствовал, что это та дорога, по которой всю жизнь буду идти.

Марина Райкина